О «черной археологии» и прогулках с металлоискателем. Почему нельзя?

— А лопату можно забрать?

— Вы что, это же теперь вещдок по уголовной статье! Да сюда полиция может в любой момент нагрянуть!

Незадачливые копатели быстро растворяются, приговаривая «не, ну честное слово, мы ж реально не в курсе, мы ж ничего там не взяли».

Это случилось буквально на днях. Но проблема в том, что подобные истории повторяются из года в год. С каждым годом всё трудней найти могильник или селище без очередного грабительского раскопа. Каждый новый сезон по полям бродят тысячи увлеченных граждан с металлоискателями. И этих людей совершенно не смущает, что они чуть ли не ежедневно совершают уголовное преступление, за которое у нас полагается до пяти лет тюрьмы.

Почему такое происходит?

Потому, что 99% граждан нашей страны вообще не в курсе правовых норм, касающихся национального исторического достояния. Более того, 99% граждан даже примерно не представляют, как устроена археология, зачем она нужна, и что плохого в прогулках с металлоискателем по полям. В итоге, если нормальный гражданин увидит, как подозрительные личности лезут через окно в чей-то дом, то он наверняка вызовет полицию. Если же он увидит, как подозрительные личности с металлоискателями что-то выкапывают на лесной опушке, то разве что хихикнет: что, клад хотите найти? Хотят. И находят.

Краеведческое общество ТиНАО считает своим долгом сделать подробное разъяснение и развеять некоторые устойчивые, но совершенно ошибочные представления об археологии, кладоискательстве и «металлопоиске».


1. Что такое «археологическое наследие» и почему его следует изучать и охранять?

В самом широком смысле — это любые следы былой жизнедеятельности людей, которые можно найти под землей. В первую очередь, следы тех времен, которые плохо отражены в письменных материалах. Наша история отлично обеспечена бумажными источниками информации (документами, фотографиями, картами, и т. д.) за последние сто лет. Ощутимо хуже – за предыдущие пару столетий. И уже совсем плохо – за условное «средневековье» и более отдаленные эпохи. По сути, мы не можем сказать почти ничего существенного и достоверного о том, где и как жили люди в нашем районе 500 или 1000 лет назад, если не привлечем материалы археологических исследований. А по отдельным историческим эпизодам без археологии не обойтись даже при детальном описании событий 200-летней давности.

Именно поэтому российское законодательство провело черту на расстоянии ста лет от современности, глубже которой весь культурный слой по умолчанию считается особо ценным общенародным достоянием. И это вполне логично, ибо он является таким же важным хранилищем информации о нашей истории, как архивные документы и музейные коллекции. Если недопустимо приходить в государственный архив и вырывать листы из старой рукописи в качестве сувениров, значит недопустимо и растаскивать отдельные артефакты из культурного слоя двухвековой давности.

Особенно ценные объекты (остатки больших старинных захоронений, поселений, и т. д.), обнаруженные и изученные археологами, получают статус «археологического памятника». К счастью, наиболее крупные из зарегистрированных памятников хорошо известны и нелегальным «копателям» и некоторым местным жителям. Поэтому, если уж их кто и повреждает, то это либо случайные дилетанты, либо совсем «отмороженные» грабители, жаждущие лишь быстрой наживы, готовые разорять древние кладбища и разбрасывать кости своих далеких предков ради дорогостоящей побрякушки.

2. Почему нельзя копать даже там, где нет никакого археологического памятника?


Десятки потерянных монеток выстроились в линию – выявилась старинная дорога. Крестики, гвоздики и подковы, валяющиеся в полях вместе с керамикой и прочими «малоценными» артефактами — сложились в ранее неизвестное средневековое село. И так всякий раз. Каждый отдельный археологический предмет бесполезен сам по себе, но крайне важен как часть мозаики, открывающей новые грани нашего прошлого. И эта мозаика порой бывает настолько зыбкой и сложной, что наука пока даже не нашла способа ее надежно собрать. И, возможно, уже никогда не сумеет найти, если будет продолжаться столь массовое разворовывание металлических предметов из культурного слоя.

В земле до сих пор лежит намного больше, чем нам уже известно. Чтобы убедиться в этом, достаточно сверить списки выявленных археологических памятников — со списками населенных пунктов, упомянутых в письменных источниках. Можно показать это на конкретных примерах. Новая Москва, поселение Московский. Выявленных и обследованных археологических объектов: 3 штуки (один курганный могильник и два селища). Хотя бы фрагментарно сохранившихся исторических деревень и сел: 8 штук. Населенных пунктов, известных по документам XV-XVII столетий: 22 штуки (в том числе, 6 сел с храмами и захоронениями). Из них примерно локализованы на местности: 13 штук (причем, 6 из них уже пестрят лунками, оставшимися от «копателей»).

Итого, на совсем небольшой площади как минимум девять средневековых населенных пунктов, которые не сохранились для наших дней, и для которых мы пока не можем установить даже примерное местоположение. Копытово, Раево, Бедрино, Тепелково, Покровский погост, Костроминское, и иные многие – где же вы? Сколько уже выгребли из вас старинного металла необразованные грабители, искренне уверенные, будто «собирают потеряшки по полям»?

3. Почему нельзя копать даже там, где и так все уже перекопано?

Еще одна наивная ошибка связана с тем, что большинство подмосковных «копателей» орудуют именно на полях. В том числе, на тех полях, которые ежегодно распахиваются. Это создает у людей иллюзию, будто ничего ценного там уже не осталось. Культурные слои, мол, все равно уже десять раз перемешаны, археологам тут ловить нечего. А на полметра вниз за очередной мелкой железкой мало кто полезет, да и мало какой металлоискатель ее на такой глубине обнаружит.

Безусловно, распашка снижает информативность верхнего горизонта культурного слоя. Вот только «снижает» и «уничтожает» — это далеко не синонимы. Все артефакты остаются прежними, они лишь меняют свое местоположение в толще грунта. Это может создавать некоторую головную боль археологам. Но если речь идет о деревне, которая существовала, например, с XIV по XVIII столетия, то перепаханные верхние слои не так уж и сильно повлияют на конечные результаты исследования. Просто снизится точность для последних столетий.

А вот если целенаправленно повыдергивать из этих нарушенных слоев почти все датирующие артефакты, то влияние будет огромным. По сути, полностью исчезнет последняя эпоха из истории деревни, словно ее и не было. Вероятней всего, исследователи из будущего решат, что деревня погибла в Смутное время, или во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея (как многие здешние деревушки), и больше уже никогда не восстанавливалась на прежнем месте. Увы, фатальный удар в нашем случае нанесли не крымчаки, и не поляки. Его нанесли свои, отечественные «любители истории» с металлодетекторами, которые руководствовались принципом: «да ведь тут уже распахано всё, хуже не будет!».

4. Почему ученые-археологи «сами не раскапывают и другим не дают»?

Некоторые «черные копатели» оправдывают свои действия «нерадением археологов». Дескать, денег на археологию выделяют недостаточно, специалистов маловато. Да и специалисты эти какие-то сплошь малоактивные. Вон, приехала экспедиция двадцать лет назад на древнее селище, раскопала каких-то десять квадратных метров, на том дело и кончилось. Исследования не ведутся. Тем временем всё сгниет, пропадет, никому не достанется. А так, хоть мы, романтические «поисковики», спасем старинные артефакты для будущих поколений… Гладко звучит? Это только поначалу кажется, что гладко.

Во-первых, это не какая-то актуальная «проблема археологии». Наоборот, это продуманный план, абсолютно рациональный и справедливый. Каждое археологическое исследование представляет собой «научное уничтожение памятника». Прежде, чем что-то уничтожать ради получения информации, всегда стоит семь раз подумать, ибо процесс необратим. Вот специалисты и осторожничают. Охранные раскопки остаются — это понятно: если территория археологического комплекса отдана под застройку, то остается лишь выкачать из нее максимум научных данных, напоследок. Сохраняется и ряд масштабных экспедиций, работа которых серьезно обоснована, которые способны открывать новые грани истории уже сегодня. А вот всё остальное (сотни типичных селищ и типовых курганов), археологи стараются не разорять ударными темпами, а наоборот — сохранять для грядущих поколений.

Во-вторых, те артефакты, которые уже спокойно пролежали в земле несколько столетий, не растают и за последующие сто лет. Возможно, состояние некоторых из них несколько ухудшится за это время. Но зато значительно улучшатся методы извлечения, исследования и реставрации. Это и есть самый главный, ключевой момент. Наука не стоит на месте. Сто лет назад никто даже и помыслить не мог о химическом анализе грунта, дендрохронологии, радиоуглеродной датировке, и еще куче всяких методик, которые кажутся современному археологу примелькавшейся банальностью. Что будет еще через сто лет, или через двести – этого мы сейчас даже предположить не можем. Но при сохраняющейся динамике очевидно, что наши потомки смогут извлечь намного больше данных из-под земли, чем мы сейчас. Намного больше! Поэтому массовые раскопки типовых археологических памятников без серьезного обоснования сейчас считаются неприемлемым варварством. Зачем механически уничтожать то, что можно сохранить для будущего?

5. Почему закон предусматривает такое суровое наказание за «мирное кладоискательство»?

Статья 243.2 Уголовного кодекса РФ гласит, что за извлечение из культурного слоя предметов с использованием металлоискателя можно получить до пяти лет тюрьмы. Обычно это вызывает жаркое возмущение на тему несоразмерности преступления и наказания. Дескать, карманникам и домушникам меньше срок дают, чем людям, которые всего лишь выкопали горсть бросовых монеток в чистом поле! Увы, это лишь еще одна иллюзия.

Во-первых, сравнение «злонамеренного карманника» и «мирного кладоискателя» рассчитано на эмоциональное восприятие. Между тем, карманник обносит лишь одного гражданина, а кладоискатель обворовывает целый народ. Между тем, когда народ обворовывают в иных случаях (например, когда чиновник берет взятку, или когда кто-то незаконно присваивает себе не старинные монетки, а месторождение полезных ископаемых) – люди крайне возмущаются, и требуют едва ли не смертной казни для преступника.

Во-вторых, если речь идет о расхищении культурного слоя неизвестного науке археологического объекта, то совершенно некорректно измерять ущерб стоимостью сворованных артефактов. Это не нефтяное месторождение, где всё механически определяет объем и рыночная стоимость украденного. Каждый артефакт – часть комплекса. Артефакт сам по себе не содержит почти никаких исторических данных. «Какое-то кольцо, предположительно, домонгольской эпохи» – всё, точка. Историческую информацию образует именно комплекс: соединение множества артефактов, место их залегания, положение, особенности грунта, и тому подобное. И в каждом новом случае, мы поначалу понятия не имеем, насколько значимым окажется этот комплекс для изучения нашего прошлого.

Как посчитать ущерб от безвозвратного уничтожения неизвестных страниц истории? Да никак. Мы же даже не знаем, что там было – множество новых данных, или немножко банальностей. Загадка, которую уже никогда и никто не сможет решить, ибо какие-то мерзавцы ее подчистую уничтожили. Впрочем, когда дело касается таких тонких вещей, как объекты культурного наследия, национальная память, история страны – деньгами трудно исчислить даже хорошо изученные вещи. Как посчитать историко-культурный ущерб от уничтожения Кремля? Тоже никак. Это вообще невозможно перевести в рубли или доллары. Но каждому нормальному гражданину очевидно, что ценность подобных вещей запредельно высока.


***

Наверняка тут найдется и еще один наивный аргумент: «да кому оно вообще надо?». Мол, подумаешь, какая-то деревня не исчезла в Смуту, как решили археологи. Подумаешь, протянула она еще сто лет, но мы этого так и не узнаем из-за каких-то там нехороших кладоискателей. Это ж такая мелочь, в масштабах всей огромной отечественной истории, правда? Нет, не правда. История как раз и строится из таких мелочей.

Человек идет по лесу и бросает себе под ноги пивную банку или окурок. Подумаешь, такая мелочь, немножко мусора в одном месте! Но, увы, такой человек не свете не один. И через год мы видим, что лес превратился в мерзкую помойку, к которой даже подходить не хочется.

Человек идет по полю и собирает монетки с перепаханного культурного слоя. Подумаешь, такая мелочь, несколько монеток взял на память! Но, увы, такой человек на свете не один. И через десять лет мы видим радикально искаженную археологическую историю для целых регионов. Историю, из верхних слоев которой выдернуто все, что пищало под катушкой металлоискателя.

Полагаем, приведенная параллель довольно очевидна. Сотни идейных фанатов старинного металла и тысячи случайных кладоискателей-любителей годами перепахивают все верхние слои нашей земли и планомерно уничтожают информацию о прошлом, которая там содержится. На всей территории страны. И последствия этого варварства никак нельзя исправить. Разбросанный мусор можно собрать за несколько лет, вырубленный лес восстановится за несколько десятилетий. А уничтоженный культурный слой — это уже навсегда. Мы уже никогда и никакими методами не сможем восстановить утраченные фрагменты информации. Это полная необратимость.

Поэтому, нет никакого смысла делить нелегальных копателей на «преступных расхитителей гробниц» и «мирных собирателей монеток в полях», как некоторые делают. И те, и другие наносят безусловный и огромный вред нашему историческому наследию. Итог их совместной и целенаправленной деятельности по своей разрушительной силе можно сравнить разве что с тотальными пожарами в десятках исторических архивов и музеев по всей стране. До пяти лет тюрьмы – разве это не адекватная мера для тех, кто устроит такого рода поджоги в музеях и архивах? Очевидно, что адекватная. Значит, она вполне адекватна и для «копателей».

Мы призываем всех, кто неравнодушен к своей истории, по мере сил и возможностей бороться с уничтожением археологических объектов. Для этого требуется не так много. Увидел человека с металлоискателем – позвонил в полицию. Пошел гулять – заглянул на соседний археологический объект, чтоб проверить, все ли в порядке. Узнал, что знакомый балуется кладоискательством — просветил его насчет тяжелых последствий подобного увлечения.

А «любителям металлопоиска» хотелось бы пожелать как можно скорее осознать тот страшный вред, который они наносят. Осознать, и постараться его хоть отчасти загладить. Например, систематизацией находок. Наверное, если бы хоть 80% копателей нанесли свои былые находки на единую карту – научный потенциал такой работы был бы намного выше, чем у любой докторской диссертации. Сколько бы сразу обнаружилось закономерностей, сколько на этом материале можно было бы отыскать ранее неизвестных старинных поселений, сколько сделать новых открытий! А если уж так сильно чешутся руки что-то откопать из земли, и шансов перетерпеть вообще нет, то… хотя бы фотографируйте свои находки и сразу возвращайте их обратно в землю, на прежнее место. Спортивный интерес, возможность собрать «коллекцию», шанс похвастаться находкой перед коллегами – всё это останется. А вот вред будет в разы меньше. И никакой уголовной ответственности.

Но лучше просто сделать волевое усилие и убрать любимый металлоискатель подальше. И заняться чем-то полезным и созидательным. Например, историко-краеведческими исследованиями. ;)